— Я так тебе противен, серьезно? Ты готова лечь под каждого, лишь бы не принадлежать мне?

Разумеется, я не хотела ничего такого. Мне даже в голову не пришло, что желания его друзей могли быть интимными. Хотя пора уже, наверно, спускаться небес. Пока я это делала, Бенингтон, очевидно, принял мое молчание за подтверждение своих слов.

— Что ж, Кэти, спешу тебя огорчить. Я не собираюсь отменять твое рабство. Увижу еще раз наедине с Глоссером — пожалеешь.

Я сглотнула. На языке вертелись оправдания, но говорить я ничего не стала. Он все равно сделал выводы, бессмысленно стучать в закрытую дверь.

Торнтон вернулся к еде, и мне пришлось последовать его примеру. Мы молчали весь обед.

— Твои занятия заканчиваются в четыре. Чтобы была дома не позднее четверти пятого. Займись ужином.

Его повелительный тон выбешивал, но я не стала острить, лишь сказала:

— Я хотела позаниматься в библиотеке. Мне нужно подготовить тезисы для эссе.

— Завтра начнешь, — ответил он. — Сегодня дома занимаешься моими делами. Понятно?

— Понятно, — прошептала я.

— Хватит гонять траву по тарелке, пойдем.

И мы пошли. Торнтон держал руку на моем плече, как и вчера вечером, сегодня утром. Этот жест был абсолютно невинным. Но я была уверена, все знают — я его собственность.

Судя по тому, как народ шептался, действительно все знали.

Отсидев кое-как оставшиеся лекции, я поняла, что у меня нет даже смены белья в доме Торнтона, но идти к себе в комнату я не решилась У меня был номер Анж, я набрала ее по пути во флигель.

— Привет, Анж, как дела? — начала я с общих фраз.

— Прекрасно, Кэти. Сама как? Ты не ночевала дома.

— Да. Я теперь живу у Торнтона.

— Удачный карьерный взлет, — ехидно подметила моя соседка. — Полагаю, ты грамотно засунула свою глупую гордость куда подальше. Весь кампус только и гудит, что о вас с Торнтоном. Он получил по лицу от Рослин, или это вранье?

— Получил, — призналась я. — Анж, давай не будем об этом? Мне нужны мои вещи. Пожалуйста, можешь принести хоть что-то?

— Кэти, твоих больше вещей нет в комнате.

— Как это?

— Их забрали, пока я была на лекциях.

— Кто? Куда?

— Без понятия, но твои шкафы пусты.

Я сосчитала до пяти, пытаясь не паниковать. Как ни крути, Анж единственная, у кого я могу спросить. Слова Бенингтона за обедом волновали меня куда сильнее пропавшей одежды.

— Анж, я должна исполнять все его желания.

— Знаю, Кэти. Все знают. Конор разболтал и про Рослин, и про тебя. Хотя и так видели все, кто был в пабе.

Я сглотнула, но собралась и не стала реветь, спросила:

— Может, ты знаешь, как отменить все? Торнтон сказал, только его воля и по желанию от каждого свидетеля освободят меня.

— Так и есть. Кэти, подтвердила Анж. — Ты давала клятву при свидетелях?

— Да.

— Тогда Торнтон прав. Брат рассказывал мне о подобном случае в Оксфорде. Проиграл один из аристократов. Его подружка помогла. Она отсосала каждому из свидетелей.

— Потрясающе. Вот к такой карьере жизнь меня точно не готовила.

— Понимаю, согласилась Анж.

Повисла пауза, но тут Анж вспомнила.

— Есть еще одна возможность — перестать быть студенткой Торнвуда.

— Как это? — ахнула я.

Кажется, даже минет по кругу пугал меня меньше.

— Все, что произошло в Торнвуде, остаётся в Торнвуде, — философски изрекла Анж.

— Разве то не про Вегас выражение?

— Без разницы. Если ты отчислишься или переведёшься, даже просто уедешь, то не будешь принадлежать Бенингтону.

На глаза навернулись слезы. Вряд ли меня примет с распростертыми объятиями Оксфорд или Сент-Эндрю. Университеты уровня Торнвуда забиты под завязку. А просто уехать — это можно мне сердце вырвать и бросить на мостовую. И то вряд ли будет больнее.

Я быстро поблагодарила Анж и попрощалась. Разговаривать об учёбе или погоде не было сил. Да и вряд ли она бы стала обсуждать что-то кроме моего фиаско.

Когда я пришла в дом Торнтона, то во флигеле уже стопками на кровати лежали мои вещи. Я ахнула, изумляясь даже не столько предприимчивостью козла-Бенингтона, сколько дотошной аккуратности исполнителей. Я бы никогда так не сложила. Даже трогать было жалко. Очень осторожно я переносила одежду в шкаф, окончательно смиряясь со своей участью.

Разобравшись с этим, я открыла ноутбук и выбрала магазин, чтобы оформить доставку продуктов по извращенному заказу хозяина дома. Подумав, указала не только адрес, но и фамилию Бенингтона. Очень даже может быть, что он такой же постоянный клиент в продуктовом бутике, и там для него открыт счет. Так и вышло. Курьер примчался буквально через минуту. Он терпеливо ждал, пока я проверяла срок годности и свежесть продуктов, а на вопрос, почему не привезли рыбу, он уверил:

— Мистер Торнтон предпочитает свежий вылов. Утром в субботу будет доставлено.

Я покивала, едва сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. Разложив продукты, я стала соображать, что готовить на ужин. Мой телефон пиликнул сообщением.

Не жди сегодня. Ужин не нужен. Подъем и завтрак стандартно.

Неизвестный номер, но можно было не гадать, от кого такое лаконичное послание. Я вбила к контакты номер Торнтона. Сначала записала его подонком, но потом представила последствия, если он узнает. По фамилии — в самый раз. Но в последний момент я передумала, стерла и записала его «Бен». Это было сильнее меня. Мое любимое имя. И плевать, что это короткая версия, которую Торнтон не выносит. Все лучше подонка.

Так и оставила.

Настроение улучшилось. Я перекусила и села за работу. Нужно накидать тезисы к эссе и определиться с литературой. Пользуясь университетским навигатором на сайте, я обнаружила, что все важные для меня работы собраны в кафедральной библиотеке. Той самой, куда меня привел в первый день Робертс, в той самой, где я застукала Торнтона и не Рослин.

Интересно, кто же его там обслуживал?

Ох, и совсем ничего интересного.

Я обругала сама себя и постаралась вернуться к работе. Но мысли все равно принадлежали Торнтону. Он как будто даже таким способом привязал меня к себе, завладел не только моей волей и телом, но и разумом.

Вспоминая все, что проделал со мной Бенингтон вчера и сегодня, я поежилась. Соски затвердели, а внизу живота запульсировала потребность.

Физиология. Тело, которое не обманешь. Оно даже на урода Торнтона реагирует. Возможно, мне стоило больше времени уделять личному, чем учебе, но это в планы не входило. Я вообще не очень верила в отношения. Меня больше интересовала учеба и карьера.

Я снова нашла успокоение в амбициях. Плевать на секс, плевать, что все будут болтать. Я никогда не уеду из Торнвуда по своей воле.

Закончив с работой над эссе, я приняла душ и легла в постель. Сон не шел. Одна мысль о том, что Торнтон нашел мне замену, и я почти плакала. Мне были ненавистны его касания и жестокие манипуляции. Я ненавидела то, как мое тело реагировало даже на взгляд или запах Бенингтона. Но при этом ужасно хотела, чтобы сейчас он был дома, а не в объятиях Рослин, которая вполне могла просить ему шалость.

Он мог иметь любую, и меня это адски злило.

Почему? Черт знает.

Не знаю, сколько я помучалась, но возвращения Бенингтона так и не дождалась. Уснула.

Глава 7. Испытание на прочность

Утром я вскочила по будильнику и прошла на цыпочках к спальне Бенингтона. Дверь оказалась приоткрыта. Я увидела, что Торнтон в постели, под одеялом, и сразу помчалась готовить кофе. На душе было как-то идиотски хорошо от того, что он все-таки ночевал дома. Я старалась не особенно зацикливаться на этой нелепой эйфории, просто варила кофе. Три минуты овсянки после закипания, немного мяса птицы, которое я вчера предусмотрительно отварила. Большое желтое яблоко разрезала пополам, удалила сердцевину. Завтрак был готов, и мне осталось только разбудить Торнтона. Как раз это оказалось самым сложным.

Я мялась у двери, едва уговорив себя войти, потом тормозила у постели, не имея понятия, как нужно воздействовать, чтобы разбудить. Просто позвать? Во рту, как на зло, пересохло. Бенингтон заворочался, лёгши на живот. Я охнула, увидев, что все его плечо и часть спины изрисованы чернилами. У меня захватило дух. Жирные линии рисовали какой-то замысловатый рисунок, но одеяло все же закрывало, не позволяя мне понять, что же изображено на коже Торнтона. Я так увлеклась изучением его тела, что не сразу заметила неровности кожи как раз там, где была тату. А потом до меня дошло — это шрамы.